Едем дальше — к церкви, центру Помроля. Триколор на военном мемориале храбро полощется в вечернем бризе. Тут есть школа, игровое поле, несколько домов: деревней это назвать трудно. Даже кладбище находится где-то в другом месте, за виноградниками, рядом с Эглиз-Клине. Я отправляюсь туда, затем сворачиваю направо, в направлении Геи и Флёр. Здесь, наверху, еще больше камней; виноградники заметно идут под уклон слева от меня, ныряя вниз к реке Барбан. Шато-Петрюс легко найти: переносные печки стоят вдоль рядов лоз (в марте и апреле есть опасность заморозков), и позолоченная буква «И» на вершине флагштока блестит в лучах вечернего солнца. Теперь я еду слегка в гору: это самая высокая область АОС. Она расположена, как про нее говорят, в бутоньерке из глины, которая пробивается наверх через гравий и моласс, это «священная корова» среди виноградников, однако в глазах велосипедиста эти виноградники ничем не отличаются от тех, что в Вьё-Шато-Сертан неподалеку. Потом я поворачиваю налево и снова налево: мимо Ля-Консейянт, мимо Эванжиль — и затем через границу другого АОС небольшой крюк по пути в Сент-Эмильон. Шваль-Блан и Фижак заявляют о себе с типичной бордоской сдержанностью; здесь нет раскрашенных стен в стиле Эрмитажа. Я повторяю свою траекторию в обратном направлении и направляюсь назад, мимо Пти-Виляж и Борегар к Катюссо. Я увидел лучшее из лучшего, и это заняло всего лишь полчаса. Если бы я поехал в Медок, я бы за то же время не объехал и десятой части. Ле-Пен, Тротануа, Ль’Эглиз-Клине, Ляфлёр, Петрюс… и рядом с ними такие хозяйства, как О-Трошо, Гийо, Шен-Льеж. Известное на весь мир рядом с совершенно неприметным: и это тоже Бордо.
