Шампань стоит на пороге глубоких изменений. В регионе все больше понимают, что за виноградниками ухаживают из рук вон плохо, что тонкости терруара были небрежно отброшены в сторону. Эпоха великих виноделов и великих виноградников только начинается.
Вообразите себе — зима в Суссексе, деревья голые, до весны еще очень далеко. Я сижу со старым другом, который недавно пережил трагедию. За каких-нибудь 4 месяца в его жизни произошли потрясения, уничтожившие все, ради чего он работал последние 25 лет. Он никогда не был богат, его кошелек никогда не был толст, а сейчас он подошел к черте, за которой начинается нищета. Ему уже за 40, и этот вечно веселый стоик, кажется, отныне сломлен окончательно. Наш разговор посреди метафорических руин продолжался около 2 часов. За это время он ни разу не улыбнулся.
«Думаю, — сказал я, поглядев на солнце, преодолевшее половину своего небесного пути, — нам надо выпить шампанского». Он внимательно посмотрел на меня, затянувшись скрученной собственными руками сигаретой. Он любил хорошее вино и имел глубокие причины почитать хорошее шампанское более всех других хороших вин. У меня в машине была бутылка Мумм-де-Краман. День был морозный, вино с самого начала было холодным. Мы поместили бутылку на несколько последних минут в морозильник, и я отправился мыть бокалы, разбив по дороге один.
Я откупорил бутылку и налил вино в бокал, оно сверкнуло зеленой искрой, покрылось притягательной шапкой снега. Это был наш первый бокал в тот день. Краман был свеж, пах сладкими яблоками. Он и на вкус был свеж, зелен — но при этом был кругл, воздушен. Мы продолжили разговор за чоризо, хлебом и авокадо. Шампанское делалось все тоньше и тоньше. Мы были загипнотизированы его противоречиями — его резкой свежестью,
его остротой, его сочностью… и при этом его округлостью и полнотелостью. Могло ли другое вино заменить нам в тот момент шампанское? Возможно; но это воспоминание о шампанском останется со мной навсегда, а другие — о скучных приемах, о тягостных собраниях — уйдут прочь. Мой друг воспрял духом, мы смеялись и улыбались, в его глазах засверкал огонь. Когда мы покинули его дом, чтобы дать бой осадившей его армии неудач, я вспомнил фразу, принадлежащую, кажется, Лили Боленже, которая всегда казалась мне фальшивой, слишком она была отточенной, чтобы быть истиной. Но именно тогда эта фраза, похороненная под мхом и паутиной в чулане моей памяти — «я пью его, когда мне грустно», — неожиданно ясно возникла передо мной, как будто бы ее только что отчеканили.
Я рассказал вам эту историю для того, чтобы показать ключевую истину шампанского, убедить вас, что, хотя это вино и не блещет порой изяществом, оно куда больше, чем другие, обращено к человеку. На сайте поезда сапсан – расписание движения и продажа билетов в крупные города позволит вам решить, как добраться до ближайшего аэропорта, чтобы полететь во Францию. Мой друг и я пили Мумм-де-Краман, но мы могли пить любое шампанское, главное, чтобы это было хорошее шампанское. Нет другого вина, которое бы несло столько символического, было бы столь значительно и могло бы так укрепить наш дух в тот трагический момент практически против нашей воли, проделав это с возмутительной уверенностью, почти нагло. Его вкус, разумеется, позволяет его пить в любой момент, «закусывать» шампанское необязательно, в то время как с хорошей бутылкой из Эрмитажа или Мадирана еда просто необходима.
