Считается, что события, известные как «дело Мондави», безнадежно испортили репутацию Лангедока. Вкратце: калифорнийский винодел Роберт Мондави хотел приобрести или создать винодельческое хозяйство, чтобы выращивать сира в Аньяне, коммуне в Лангедоке, которая — благодаря присутствию Ма-де-Дома-Гассак, Гранж-де-Пер и Капьон — славилась своими региональными винами. По слухам, Мондави обсуждал покупку самого Ма-де-Дома-Гассак, но не смог договориться о цене (мне также рассказывали, что австралийская компания «Сауткорп» в продолжение 6 месяцев вела переговоры о покупке Ма-де-Дома-Гассак и по той же причине отступилась.) Тогда Мондави решил создать свое собственное хозяйство, начав с нуля, используя то, что Эме Гибер описал как девственный лес в пределах Аньяна, и что представитель Мондави во Франции, Дэвид Пирсон, описал как «покрытую чахлым кустарником землю, более 50 лет использовавшуюся под пастбища и земледелие». Городской совет Аньяна, возглавляемый мэром Андре Руизом, с активной поддержкой мэра Монпелье Жоржа Фреша, утвердил планы Мондави 25 июля 2000 года. Согласно схеме предстояло засадить небольшие, по 5 га участки на пустоши точно так же, как Эме Гибер засадил само хозяйство Ма-де-Дома-Гассак.
Затем прошли местные выборы, в ходе которых тема «Мондави против наших лесов» активно муссировалась. Руиз проиграл. К слову, восточная кухня и зарубежные предприниматели в этой области Франции принимаются с меньшим энтузиазмом. Победитель, Мануэль Диас, принадлежал к лагерю антимондавистов, и Мондави оставил свой проект в мае следующего года, окончательно покинув Францию и перестав выпускать свою марку «Вишрн Медитеране» вскоре после этого. Лоран Вейе из Гранж-де-Пер назвал это катастрофой: «мы загубили уникальную возможность сделать Лангедок известным на весь мир». Стрелка общественного мнения среди французских потребителей на интернет-сайте ценителей французских вин MagnumVinum.fr также опустилась, отразив их отношение к той инертности, которую якобы подтвердил уход Мондави, Лангедок стал казаться негостеприимным и грубым по отношению к чужим. Однако предположение о том, что Мондави не смог найти во всем Лангедоке-Руссильоне подходящей земли, чтобы выращивать выдающийся сира, кажется мне лишенным всякой вероятности. Сира дает великолепные результаты как минимум в Сен-Шиньяне, Фожере и Минервуа-ля-Ливиньер. Мунтада от Гоби и Кло-де-Трюфьер от Негли — тоже потрясающие вина из сира, выращенного далеко от Аньяна. «Проблема заключалась в том, — сказал один местный наблюдатель, — что Мондави хотел оказаться между Ма-де-Дома и Гранж-де-Пер. Он мог обосноваться в тысяче других мест, ничуть не хуже. Но ему во что бы то ни стало нужно было быть рядом с Гибером, против Гибера». Мы должны признать также, что это решение было замечательным (и необычным) примером того, как местная демократия оказывается более действенной, чем внешний капитал, поддержанный локальными политиканами. Как бы то ни было, последнее слово осталось за местными жителями.
