Шабли производят из самого популярного в мире сорта винограда — и все же оно не похоже ни на одно другое вино. Эту счастливую особенность легко и выгодно использовать. Главная задача Шабли в Новой Франции — просто показать себя с лучшей стороны. Если уж выпадает такой погожий день, хочется, чтобы он был воскресеньем. Здесь тепло и сухо. Воздух необыкновенно чист. Кажется, будто маленький, самодостаточный городок вырастает на глазах из белого строительного камня, глыбы которого с грохотом становятся друг на друга, а в воздухе носится пыль окаменелостей.
На улице Рю-дю-Марешаль-де-Латр-де-Тассиньи расположился рынок. Сложно не уловить его ненавязчивую притягательность — спокойный поток людей, в который вы вольетесь, едва выйдя из отеля, приведет вас туда сам собой. Вы проходите мимо темной, бедной улицы Рю-де-Жюиф. В конце улицы блестит зеленоватая река, а прямо за углом находится старинное место для стирки, небольшой огороженный участок, где женщины города склонялись над своим бельем. Сегодня здесь тихо, место кажется угрюмым, украшает его лишь небольшое невинное граффити («СЛ любит В», — гласит надпись внутри грубо нарисованного сердца). Вы идете дальше, вниз по улице Порт-Ноэль, проходите мимо аптеки, витрины которой заполнены розовыми воздушными шарами. На плакате написано от руки: «Уголь Беллока поглощает воздух, он раздувает вас, словно воздушный шар». На одном из шаров — улыбающееся лицо, которое выражает безоговорочное счастье быть надутым.
По другой стороне черный ньюфаундленд сосредоточенно трусит вверх по улице с зажатой между зубами корзиной с воскресными покупками. Хозяин, худой седеющий мужчина, идет немного позади. Собака сворачивает с тротуара, человек что-то говорит ей, она возвращается на прежний курс.
Рынок начинается на перекрестке. Местный булочник Дидье Мартен выставил на улицу перед магазином свой стол, нагруженный наиболее оригинальными изделиями: огромными, хрустящими деревенскими булочками, похожими на гигантских жареных улиток. Первые прилавки на улице стоят друг против друга: скучающая блондинка продает пижамы, ночные рубашки и детскую одежду, которые никто не покупает, а ее сердитый кавалер сидит на солнце за прилавком и читает газету; напротив — прилавок с овощами, где идет оживленная торговля, на нем блестят лисички, желтые, словно тыквы. «Продукты терруара», — гласит наспех написанное от руки объявление на тетрадном листе. На каркасе прилавка висят связки ярких красных перцев: «Стручковый перец пиман д’эсплет, — как объясняется в брошюре, — из страны басков». Здесь продаются белые персики и темный сочный инжир из Прованса; прилавок уставлен подносами с зеленой фасолью, похожей на тонкие дудочки; в коробке в два ряда по-военному расположилась редиска, петрушка заполняет другую коробку. Взгляд приковывает к себе чеснок трех цветов (белый, фиолетовый и розовый). У прилавка, где какая-то толстушка продает горячую кровяную колбасу, образовалась очередь из 12 человек. Все столики на затененной террасе кафе заняты; становится все жарче, посетители спокойно сидят, почитывая газеты, смотря по сторонам, неторопливо покуривая и попивая почти серебристое вино из усыпанных капельками (вино холодное) бокалов. Мимо меня проходит старушка, направляясь в переулок седые волосы, очки с толстыми стеклами. «Жарко, а?» — говорит она, будто бы ей нужно чье-то еще подтверждение, прежде чем поверить самой. «Жарко», — бормочет она снова, проходя мимо. Никто ей не возражает.
Шабли — благословенное место.
