Виноградники Гайяка расположены на наклонной территории, напоминающей подкову, над рекой Тарн. Когда я приехал встретиться с Робером Плажолем, он говорил с клиентом, скорее даже с поклонником, немного беспокойным восторженным человеком, который пробыл с нами весь день, с каждым часом пьянея и становясь все оживленнее. Плажоль — винодел, но было бы точнее назвать его археологом-виноградарем, который делает вино для того, чтобы проверить свои теории и провести исследования. Его сын Бернар, напротив, менее разговорчив и более практичен.
Плажоль, его поклонник и я провели этот день в самой странной беседе о вине, в которой мне когда-либо приходилось принимать участие. В какой-то момент мне показалось, что я перенесся на несколько столетий во времени; Плажоль так говорил о римлянах, словно они еще год назад были здесь. Он так описывал сушку винограда в стиле Гесиода (сушку плодоножек прямо на лозах, так и он поступает с онданком), как будто Гесиод преподавал в местной энологической школе. И только появление заблудившегося датчанина за рулем грузовика вернуло нас обратно в XXI век.
Гайяк, по мнению Плажоля, конкурировал с Эрмитажем и Кот-Роти и был одним из лучших галло-римских виноградников. Он потратил последние 20 лет на поиск старинных утраченных сортов Гайяка: три вида мозака (mauzac) — вер (vert), ру (roux) и нуар (noir), онданк (ondenc), дюрас (duras), а также прюнлар (prunelart) с Кот-а-Кё-Руж (Cot ? Queue Rouge). Процветание так называемых международных сортов приводит его в ужас. «Когда я пробую мерло в Корбьере, у меня волосы встают дыбом, мне становится плохо. Мы выбрасываем на помойку 2 тысячи лет истории». Во многих его винах, а не только в Мозак-Вен-де-Вуаль (Mauzac Vin de Voile), похожем на юрское «желтое вино», присутствует намеренная нотка окисления. «Окисление считается недостатком, но ведь глупость -это тоже недостаток». Его белые вина — с тонами зеленых фруктов, красные — бледные и легкие, их нужно подавать охлажденными. Они нехарактерны для Гайяка, при этом Гайяк — это AOC, где многие странности кажутся вполне приемлемыми. Плажолю это нравится. «Как только вы что-то узнаете, вам становится грустно», — говорит он нам. Поклонник хохочет.
